Беломир, Мирослава
____
Неожиданное движение Беломира застало старика врасплох, и хронисту удалось заполучить сумку. Софрон только издал невнятный звук удивления, да так и застыл, провожая взглядом уходящего священника, пока тот не скрылся за углом.
На землю его вернул сердитый окрик Мирославы.
- Да жив, жив... кажется...
Никон вдруг открыл глаза и поглядел на обоих с совершенно спокойным лицом. Его явно не беспокоила ни кровопотеря, ни боль. Медленно поднявшись, он встал на ноги и огляделся.
- Неплохой удар для церковного писаря, - проговорил он, касаясь рукой головы там, где шла кровь. - Нужно найти нашего гостя.
Никон направился к выходу, Софрон засеменил следом, и молодой человек пригласил девушку следовать за собой.
- Пойдем-ка, потолкуем с ним.
Тем временем Беломир оказался у выхода во двор и двигался к воротам. Если между делом он заглядывал в сумку, отобранную у Софрона, то мог обнаружить там множество неизвестных и непонятных металлических предметов, похожих на какие-то инструменты, крюки, шила, щипцы, да несколько склянок и банок, содержимое которых он не мог бы определить на вид, запах и вкус. Некоторые жидкости и порошки пахли травами, другие имели резкий или тошнотворный запах, а надписей или обозначений не было. Похоже ценности, для кого-то, кроме самого Софрона, а уж тем более человека, не разбиравшегося в травах и медицине за гранью обычной первой помощи, все эти вещи не представляли.
За воротами Беломиру в лицо ударил ветер, несший сухой колючий снег. Он мог увидеть, что вниз когда-то вела каменная лестница, но она была полностью разрушена, обнажая крутые склоны, по которым не то что раненый, но и здоровый человек едва ли сумел бы забраться или спуститься. Внизу расстилался туман, а вдалеке и вокруг открывался вид на горные склоны и остроконечные хребты, покрытые снегом. Беломир все же оказался в горах, в западне отвесных острых скал и крепости, кишащей нечистью под командованием таинственного колдуна.
Здесь и застал его окрик Никона, что стоял на своих двух, как ни в чем ни бывало. На волосах и одежде была кровь, однако она больше не текла, и не было видно раны.
- И так ты отвечаешь на мое гостеприимство? Не знал, что твой бог одобряет вороство и убийства, - усмехнулся он, говоря о сумке Софрона и нападении. - За что ты пытался меня убить? Я не сделал тебе ничего, лишь велел доставить тебя сюда, и не сделай я этого, ты бы уже был разорван в клочья, как те крестьяне. Да и юная разноглазая ведьма разве заслужила вашего суда после того, как помогла вашей церкви остановить того безумца, что назывался слугой твоего бога, а сам оказался душегубом? Интересная у вас вера, столько напыщенных речей о благодетели и милосердии, а сами обращаетесь со своими заключенными, как с грязным скотом. Сколько несчастных душ, что родились с ведовской силой в крови, вы сожгли только за одно лишь это, окрестив ведьмами и колдунами?
На лице Никона так и сквозила насмешка.
- Должно быть ты заметил, что твой бог не отвечает на твои молитвы. Может быть, он уже отвернулся от такого грешника, как ты? Но я в любом случае буду милосерднее, чем твой Создатель, и пощажу тебя, несмотря на твои поступки. И как ты мог заметить, я не просто какой-то колдун, и все эти твари, которых ты мог видеть, не просто мои слуги по контракту. Они мои младшие сородичи и вечные подчиненные! Но, как я уже сказал, я гостеприимный и великодушный хозяин, и велел им не трогать тебя. Я дам тебе поразмыслить обо всем и осмотреться здесь, прежде, чем мы побеседуем уже как разумные люди.
Никон оглянулся на Софрона.
- Похоже, наш гость уже достаточно здоров, лекарь ему больше не нужен.
Старик не удержался от недовольного восклика, его даже передернуло, и он разразился ругательствами.
- Я надеялся подержать его еще в той клетке и опробовать пару настоек, вы же знаете, господин, что мои изыскания требуют проверок и опытов! - но спорить дальше Софрон не стал и развернулся, уходя прочь и бормоча себе под нос проклятья.
- Давайте вернемся в замок, нам всем не помешает согреться и поесть, на пустой желудок разговоры не ведутся, - уже дружелюбно закончил Никон.
- Подпись автора
Мы тут, знаете ли, не в игрушки играем!
