Утро вступало в силу, и на площади уже собралось достаточно народа. Толпа гудела, как улей, периодически слышались обвинения и оскорбления в сторону Алены, на ее едва слышные слова кто-то возмутился:
- Ишь бормочет что-то под нос, небось проклятья свои! А ну заткнись, падаль!
В сторону девушки полетел камень, за ним еще один, кто-то бросил гнилое яблоко. Люди срывались на ней, увидев в юной ведьма козла отпущения. Они выплескивали усталость от постоянного страха и злость, подогретую режимом церковников, что своими навязанными порядками усложнили и без того нелегкую крестьянскую жизнь.
Пока Ян обходил людей, он миновал пару церковников, что скрывали свой облик под накидками и стояли чуть поодаль. И так как тот прислушивался к происходящему, то мог услышать обрывок разговора.
- Удачно попалась, хоть и не похожа на искомую, да кому какое дело?
- Мхм, народ натешится, а нам и на руку, пока не найдем бумаги или того болезного.
- Погоди-ка, а это не тот часом? Уж больно по описанию похож! Эй, мил человек! - один из них окрикнул Яна, хватая за плечо, но второй его остановил и махнул рукой, иди, мол.
- Не, у того вроде бороденка была, постарше был, да умишком тронутый, а этот совсем зеленый и разумный, я его сам вчера допрашивал на южном въезде, из Береговой ехал с товарищем, даже дурак тот вряд ли стал бы возвращаться, если ушел уже.
- И то верно, - согласился его собеседник, и они снова перешли к обсуждению расправы над ведьмой.
____________
Аня испугалась действий чернокнижника, хоть и продолжала следить с интересом. Хозяйские лошади, почуяв приближающуюся на призыв нечисть, заржали, забились в стойле и, в конце концов, сорвались с поводов, выбежав прочь из сарая. Девочка осталась прятаться за телегой, забившись как мышь и лишь благодаря требованию колдуна не трогать ее, осталась без внимания нечисти, что явилась на призыв.
Черти жадно набросились на предложенное им подношение. В сарае стало темно, так много их было, и безобразные их фигуры заслоняли всякий свет, проникавший в сарай. В разум колдуна ворвался тот, кому надлежало исполнить договор и даровать силу в обмен на вместилище.
- Добровольно отданное забираю, взамен исполню твою волю, - раздался голос, и душа колдуна навсегда покинула тело, уступив его и всю ведовскую силу нечистому, откликнувшемуся на заклинание.
С воплями и ликованием черти вокруг стрелой помчались в направлении села, а чернокнижник, теперь уже не человек, а лишь сосуд, исполненный смертоносной мощи, злобы и жажды людской крови, зашагал прямо к воротам. Прямо перед ним нечисть накинулась на часовых храмовников, вынуждая обнажить оружие и отбиваться, путь для Ворона был свободен, и он продолжил движение по главной улице.
Тем временем на площади выступил со словом один из Храмовников: он встал подле измученной Алены, держа сосуд с освященной водой, другой с горючим маслом, и повел свою речь о том, что нынче ничего не угрожают честному люду, ведь ведьма, чьи пособники творили беды, наконец поймана, и все благодаря строгости проверок и сотрудничеству народа. Он сыпал бравые речи, уверяя люд, что теперь-то все будет согласно заветам Единого Создателя, и в доказательство полил воду на голову Алены. Тьма зашевелилась, сжигаемая святой водой, ненадолго обнажая истинный цвет волос и причиняя невыносимую боль. И если бы в эту секунду не начал действовать договор Ворона с нечистью, девушка погибла бы, потому как насильно изгонять тьму, что проникла в самое сердце и душу, все равно, что саму душу вынимать. Тьма укрепилась в ней, защитив и не дав сгореть от святой силы, что опаляла не хуже самого огня.
Храмовник опешил, он был уверен, что ведьма перед ним, даже пусть она такая слабая, должна страдать и гореть заживо, но у него не осталось времени на раздумья. Нечисть добралась до площади, небо заволокло тяжелыми тучами, и толпу разорвали вопли ужаса и боли.
Темные твари рвали и метали, убивая всякого на своем пути, не щадя ни стариков, ни детей, ни женщин. Прямо перед столбом прокатилась голова мальчишки, оторванная от тела, оставляя кровавый след, тут же рядом упал крестьянин со вспоротым брюхом, и Алену забрызгало кровью. Подле Яна стояла женщина с ребенком на руках, она побежала, но тварь бросилась перед ней, сбивая, а затем быстрыми ударами когтистых рук разорвала обоих. Затем еще одному оторвало руки, и конечность упала прямо Яну под ноги.
Началась паника, люди кричали не только на улице, но и в домах, куда врывались черти, среди хаоса раздавались выкрики церковников, что подкрепляли свои атаки молитвами. Лошади Финиста, как и вся прочая скотина в селе, с перепугу куда-то удрали и застряли в узком переулке из-за телеги. На их счастье, нечисть интересовали только люди кроме тех четверых, кого обозначил в уговоре чернокнижник. Что бы ни делали Ян, Финист и Алена с Анютой, их черти не трогали.
На краю площади показалась фигура отца Алены, весь окровавленный, он медленно шел вперед, таща за волосы какую-то полуживую женщину. На его пути встал храмовник, но колдун лишь оскалился и, бросив свою жертву, вступил в схватку. Черти были церковникам ни по чем, и брали лишь количеством, но нечистый в теле сильного колдуна оказался достойным соперником, и вскоре против него уже стояло трое, что, впрочем, никак не беспокоило черта, что с нечеловеческой силой опрокинул один из ярмарочных столов и, вырвав доску, замахнулся против всех троих.
____________________________
Алена: дарована защита от сил священников, но физическое состояние неизменно, тьма по прежнему сидит в ней.
Ворон: тело отдано черту в качестве сосуда в обмен на расправу над селянами и защиту названных четверых людей, возвращение контроля невозможно.
Аня: свободна передвигаться, находится под защитой договора Ворона.
Финист и Ян: не являются целями чертей, согласно договору Ворона.
- Подпись автора
Мы тут, знаете ли, не в игрушки играем!
